На море бывал, на Груманте, и на Новой Земле на кочах...
Царь запретил Мангазейский морской ход, и у промышленников и зверобоев сразу сократились районы промыслов. Они были вынуждены ограничиваться Белым морем либо промышлять на Колгуеве и Новой Земле. Документов о начале этих промыслов сохранилось мало. Моржовый промысел в Белом море к тому времени был уже истощен.
Появившиеся здесь в 1556 году англичане обнаружили много русских «лодий», снаряженных в промысловое плавание к Новой Земле. Часть из них (пинежане и холмогорцы) спустилась в Мезенский залив по реке Кулой, а около двадцати «лодий» вышли из устья Мезени. В каждой из «лодей» было до двадцати промышленников.
Русские мореходы согласились сопровождать корабль руководителя экспедиции Борроу на восток. Их искусство мореплавания поразило иностранцев. Все говорило о том, что русские давно занимаются мореходством. Кормщики сказали англичанам, что хорошо знают дорогу на Обь (а было это задолго до основания «златокипящей» Мангазеи), поведали о существовании Новой Земли. Англичане вскоре и сами убедились, что русские тут не впервые: на пустынных берегах арктических островов виднелись восьмиконечные русские кресты.
В свое время, следуя вдоль кромки плавучих льдов,
поморы открыли остров Колгуев, который
сотни лет затем служил им как удачливое и недальнее место добычи
морского зверя и охоты на гусей. А к Новой Земле поморов привели льды.
Двигаясь вдоль ледовой кромки на запад (льды
защищали суда от шторма), поморы
наткнулись на острова Медвежий, Надежды и восточные берега Шпицбергена. Добыв
однажды богатый промысел, поморы-промышленники вновь стремились в те же места,
чтобы показать путь своим подраставшим сыновьям.
Когда началось освоение Ледовитого
океана? Поморы не писали хроник, поэтому
ответы приходится искать в случайных сообщения.
В 1615 году мангазейский воевода допросил 170 мореходов о морском ходе,
они подтвердили, что
ходят в Мангазею с Пинеги, Мезени и с Двины морем
лет, а то и больше. Так что в устье Оби они
добрались примерно в 1570 году. 1556 году поморы имели достаточно большой флот
для посещения Новой Земли, то дату открытия архипелага следует относить на много
десятилетий раньше.
Одиночные плавания на Шпицберген начались, видимо, в XVI веке, так как в самых ранних норвежских картах указаны острова «Святые русские» и «Марфин остров». Плавания мезенцев на архипелаг зафиксированы в конце XVII века.
При наборе поморов в «матрозы» на первые российские военные суда против фамилий уроженцев и жителей Окладниковой, Кузнецовой и Лампоженской слободок ставилась пометка: «На море бывал, на Груманте, и на Новой Земле на кочах».
Казалось
бы, таким знатокам моря - прямая дорога на флот. Ведь большинство
этих
молодых людей действительно бывали и на Новой Земле, и на Шпицбергене.
Но
дело обстояло несколько иначе: поморы ходили туда на малых судах. На них не
пускались
в море в шторм и порой неделями ждали «поветери» - попутного ветра.
Молодые промышленники были по-домашнему тепло одеты и окружены заботой
старших
товарищей.
Иное дело флот. Готовые к октябрю 1713 года корабли Петр I решил перегнать в Балтийское море и укомплектовал экипаж северянами. Уже на взморье, при выходе судов из Двины, их встретили «великие стужи и морозы». Подгоняемые напутствием губернатора Курбатова («Хотя пропадайте, токмо подите») суда, теснимые ранними льдами, вышли в Белое море. Матросам, привыкшим к теплым малицам, а ныне одетым «на голландский манер», пришлось управляться с парусами при сильном морозе и шквалистом ветре. И на другой день «усмотрено у бывших у крепления морезейлов матроз руки ноги поморожены и у 15 человек руки и ноги отпилили»1. Позже десятки людей на том судне были скошены цингой.
В 1713 году на флот с Мезени было набрано 50 человек. В 1714 году из 397 молодых северян 120 были родом с Мезени. Среди 22 «груманланов» и «новоземельцев» названы фамилии Коткиных, Инковых, Вараксиных, Откупщиковых. Все они - из Окладниковой слободки.
|
|
|
Вид Архангельска с реки Северной Двины |
